В игре:Середина лета Москва столичное лето выдалось жарким, богатым на занятые фонтаны и большое количество смога. Москвичи радостно ринулись на дачи, что привело в многокилометровым пробкам.
Лысая Гора Мертвяки радостно окупировали кладбища и окрестности, кидая жадные взгляды в сторону поселения и мимопроходящих. Поголовье петухов в течении ночей традицонно уменьшается в прямой пропорции с увеличением числа собак.
Внимание! После совместных обсуждений администрация ролевой "Мефодий Буслаев. Сфера крылатых" решила переехать на новый форум, где и начать все сначала. Сайт удаляться не будет, будет по возможности наполняться новой информацией. Ролевая скрываться не будет и остается для памяти. Администрация останется прежней. Будем всех ждать на Мефодий Буслаев. Lux ex tenebris!
1. Ник. Лисбет 2.Имя Вашего персонажа. - Полное имя: Элизабет Фридерика Мария фон Штрейхтберг - Сокращенное имя: Лисбет, Лиз. - Прозвища (если есть): Баронесса – из-за близких связей не с одним бароном Мрака, употребляется «коллегами» и знакомыми. А вот Хель – это уже прозвище от родственников, которые неплохо знакомы со скандинавской мифологией. (примечание: Хель - повелительница мира мёртвых, Хельхейма)
3. Возраст. - Более пяти веков. - Выглядит на лет двадцать-двадцать пять.
4. Магические способности. - Название маг. способностей: Руки тьмы | Абсолютная память (Сильно развитая + слабая) - Плюсы, возможности способности: Позволяет вызывать незримую тьму из нижних уровней тартара, которая способна выжечь глаза, лишить слуха и осязания. Разум жертвы словно попадает в отдельное измерение, где вовсе не чувствует тело. | Абсолютное запоминание любых деталей, людей, документов, текстов. - Недостатки способностей: Призывается в течение десяти секунд, на вытянутой руке. Рука при этом удерживает большую тяжесть. Если не выдержит и отпустит до того, как тьма будет собрана, эффекта не дождётся. | На запоминание нужно, как минимум, полминуты, которые не всегда есть в распоряжении.
5. Тип персонажа: Страж Мрака
6. Артефакты: - Название: Щит Скади (по имени древнегерманской богини охоты и воин) - Магическая сила: Абсолютно неуязвим и для физических и для магических воздействий. - Недостатки: Нематерелизуем, громоздок, иными словами хотя и стоит его носить с собой, но это жутко неудобно, а иногда и вовсе невозможно.
7. Внешность не менее 5 полных строк: Распахнулись огромные двери и девушка сразу встрепенулась. Она была наслышана об её похождениях, как никто другой. И ожидала этой встречи ещё с давних лет. По началу её обуял шок, ведь вошедшая была такая хрупкая, статная – ни дать не взять королевская особа – а несла за собой столько смертей. Все-таки внешний вид более чем обманчив. Личико нельзя было назвать особо миловидным – ибо не было на нем красивейших глаз – их заменяли простые карие, были чересчур резкие и высокие скулы, несколько вытянутое лицо, ничуть не пухлые, еле видные на лице губы. Но недостатки эти, которые за века стали неоспоримыми достоинствами, прекрасно компенсировались небольшим носиком, аккуратными бровями, и само собой пышными ресницами. В комплекте, кстати, имеется длинная шея и весьма небезынтересная деталь в виде шрама, тянущегося от начала уха до плеча, пересекая шею и всю её былую красоту. К слову, из-за него девушка редко носит платья, а если уж и надевает, то шею закрывает воротник из темной ткани. Полоса белой, не загорающей кожи поразила ожидающую – все же цвет её был немного смугловат, в силу чего шрам смотрелся очень контрастно. Взгляд плавно перешел от лица к, так сказать, фигуре. К слову, и та не была особо примечательной – худощавое тело по мнению самой стражницы значительно портило весь внешний вид. Но, как ни странно, в дополнение к картине шла подтянутая грудь так эдак третьего размера да длинные ноги. Но вернемся к нашей героине. Та, засмотревшись на темную, все же вовремя опомнилась и представилась, но была одарена равнодушным взглядом. Вошедшая стражница меланхолично убрала за спину длинные, чуть вьющиеся волосы. О них стоит сказать отдельно, ибо они были гордостью девушки. Длинные, достающие чуть ли не до талии вьющиеся пряди имели весьма нестандартный цвет – все его путали с черным, но на самом деле локоны имели цвет темно-темно каштановый. В сочетании с черного цвета вещами они выглядели изумительнейше. По приятному стечению обстоятельств девушка была облачена именно в черную блузку и джинсы. Рукава блузки были чрезвычайно широки, как и положено соответствующему виду этого предмета гардероба. Да, кстати, стоит упомянуть и тот самый гардероб – в нем было бездонное море одежды. Несмотря на то, что девушка редко носила платья, их в шкафу пылилось около сотни, и не удивляйтесь, если найдете там парочку пышных викторианских одеяний – к старым вещам у девушки была трогательная слабость. Не меньше было у неё и разнообразнейших кардиганов, рубашек и корсетов. Однако юбок найти там было сложно, может и валялось две-три в самом уголке, не более того. Совершенно другая ситуация складывалась с брюками, джинсами, капри и другими подобными этим вещами. Да, кстати, гардероб цветастым назвать нельзя – чаще всего встречались оттенки бежевые, светло-коричневые или же бордовые, темно-коричневые. Яркие вещи найти трудновато – может только пара-тройка коктейльных платьев будут иметь цвет, например, малахитовый или небесный.
8. Характер: не менее 5 полных строк .. Презентабельного вида парень вновь одернул себя и решил сделать ход конем – честно признался, что давно ждал встречи. Лисбет подняла взгляд и вежливо улыбнулась, ответив, что также рада увидеть человека, о котором ходят легенды. Да, она была крайне вежлива, но все же несколько холодна в разговорах с малознакомыми людьми. И самое интересное, что ни для кого не было исключений в вежливом отношении (кроме, конечно, её дяди), хамить девушка никогда не хамила, язвить – тоже. Но когда надо было кого-то поставить на место, она это делала и весьма действенно. К тому же, она явно была непроста – многие бы и растаяли после таких слов, но не стражница. Ещё со старых времен осталась привычка никому не доверять. Никому, кроме друзей и родных. А завоевать доверие темной крайне сложно. Ну и если уж задели тему времен прошедших, то надо сказать, что с тех же пор у девушки осталось море принципов. Да, времена меняются, но суть остается. Честь, честность к самой себе, собственное достоинство – все это у Лисбет имелось и никогда не забывалось. Но, в то же время, категорически не позволяя лгать себе, девушка спокойно относилась ко лжи в устах других людей, или адресованной ею все тем же другим людям. Всем, нужно что-то скрывать и иначе быть не может. К слову, пережив столько эпох, стражница все-таки не смотрится старомодной – нет, она тонко чувствует те перемены, которые нужно принять, и те, что можно проигнорировать. Поэтому о никакой боязни техники, СМИ, современной молодежи и прочего-прочего у девушки и в помине нет. Даже более того – стражница некоторое время увлекалась современным искусством, с удовольствием посещала новые выставки. Да и к моде не всегда была равнодушна. .. Когда разговор все же завязался, парня само собой понесло в неведомые дали – он увлекался астрономией, поэтому решил показать себя с наилучшей стороны. Но Лисбет вновь всего лишь улыбнулась и перебила парня на полуслове: - Да, да, серьезные открытия происходили во Франции и иногда в Италии. Собеседник обиженно насупился, чем вызвал ещё одну снисходительную улыбку. Откуда ему было знать, что образование у девушки было высшего уровня и с годами ни капли не забывалось – к знаниям, даже с годами, она была падка. Да и к тому же читать очень любила, но в выборе литературе не была привередлива – только лишь полнейшая беллетристика не могла оказаться в её руках. Время шло своим чередом, и вскоре Лисбет уже во всю разглагольствовала о настоящем положении дел Мрака. Слушать её было одно удовольствие, да и поговорить она любила, лишь бы собеседник был стоящий. К тому же, общаясь с человеком, который ей был приятен, любое её равнодушие исчезало без следа – она просто уже не видела в нем смысла. Шел час-другой. И тут парень имел глупость сказать, что встреча их можно даже сказать «незаконна» - ведь не часто увидишь стражей враждующих фракций, премило болтающих за столом. Но тут девушка странно на него взглянула и так же странно-ликующе улыбнулась. Кто бы знал, какое удовольствие приносит ей нарушение правил, и неважно каких – лишь бы сломать какие-нибудь рамки. Свободы Лисбет не хватало никогда, и казалось вся её жизнь – пустая гонка за этим выдуманным понятием. Да, несмотря на всю внешнюю уравновешенность, спокойствие, она была упряма, взбалмошна, безрассудна, нетерпелива и никогда заранее не продумывала своих поступков, привыкшая безотлагательно доверять судьбе. И вот ведь парадокс, стереотипы, рамки, правила - все это для неё было ужасно, а уверенность в том, что вся жизнь твоя уже предрешена, была когда-то очень давно, но все же воспринята совершенно спокойно. Совсем не лишним будет добавить ко всей этой картине неистощимую любовь к риску, на который она шла с превеликим удовольствием, даже будучи на грани. Что там уже и говорить о тех моментах, когда в её руку ложился меч – любые остатки разума исчезали мгновенно. Здесь она не чувствовала меры никогда, может только в последние годы научилась элементарно избегать таких ситуаций, заплатив за свою спесь немалую цену.
9. Биография: не менее 7 полных строк. Уже пред рассветом на заднем дворе замка началось странное оживление – слуги, вечно откладывающие все на потом, сновали не поспешно и размашисто, а как-то скрытно и по-тихому. Двое несли внушительный сундук с вещами, ещё двое – готовили повозку. Да, кстати, это была ещё одна особенность сего оживления – слуг на дворе было человек шесть, не более. Когда все было готово, уложено и оговорено, на дрожки сел кучер и неспешно принялся раскуривать трубку. Лишь тогда из черного хода вышли двое – красивая девушка и мужчина чуть старше её лет. Она, по всей видимости, была фрейлиной, ибо одета была неплохо. А вот назвать род деятельности её спутника было сложновато – выглядел он очень презентабельно, но при этом был одет в дорожный костюм странного покроя. Даже вроде меч висел на поясе. Пара спустилась к карете, а рассветные лучи уже рассекали замок. По лицу девушки было хорошо видно, что она волнуется, хотя и также было заметно, что она держит себя в руках. В четырех-пяти шагах от повозки пара остановилась, и мужчина негромко заговорил: - Милая, ну чего ты? Я вернусь, вернусь, обещаю. Разве я когда-то тебе врал? - в ответ девушка отрицательно мотнула головой, так и не поднимая на возлюбленного взора. - Фредерика, любимая, пойми же, не могу остаться. Я вернусь, правда. Там нет ничего страшного, всего лишь передать одну вещь – она совершенно обычная, недорогая, её просто надо передать. Не убьет меня никто, да и постоять я за себя могу. Ты же мне веришь? – пытаясь заглянуть в её глаза, волнительно произнес он. Воцарилась тишина, прерывающаяся лишь копошениями кучера. - Верю, – внезапно отчетливо произнесла она, подняв наконец-то глаза. Они были ясны, но в глубине было заметно, как в этих кристально чистых озерах плещется тревога. - Тогда к чему портить себе настроение? Скоро будут перемены и мы уже все вместе, уже втроем уедем заграницу, куда-нибудь к морю, как мы и хотели. И, да, не стоит тебе тут оставаться в таком положении. Королева поймет, ты не единственная её фрейлина. С жильем тебе поможет брат.. - Ты говорил, что у тебя нет родственников, разве нет? – настороженно спросила девушка, явно удивившись. - Это разговор не пяти минут, сама же понимаешь. Все, мне нужно ехать. Ты же уйдешь со двора, как я прошу, и уедешь? – говорить о родне говорящий не хотел, вопрос для него был заметно неприятен. Но и перевел тему он не специально, а вынужденно – все-таки рассвет разыгрывался уже во всю свою мощь, а значит, нужно было отправляться. - Уеду, - вновь коротко ответила она. – Возвращайся поскорей. На том и закончили. Мужчина кивнул и поспешно пошел к карете, но напоследок все же оглянулся. Девушка, несомненно, имела право волноваться, и тревоги были не напрасны – её спутник испытывал страх, хоть и старался не показывать этого. А ведь трусом он никогда не был.
На следующее же утро, Фредерика, сопровождая королеву на завтрак, попросила уделить ей минутку, когда той было бы удобно. Буквально через час разговор состоялся и весьма удачно: хорошее настроение высокопоставленной особы, её женская солидарность, и долг Карлу, отцу Фредерики, сыграли на руку девушке. Более того, королева проявила неожиданную щедрость и даровала уже бывшей фрейлине поместье на окраине герцогства, что очень порадовало девушку – пропала необходимость связываться с таинственным братом Питера – и она не преминула поблагодарить её Высочество, на что королева лишь ответила: – Все-все, удачи тебе, Фредерика, – наконец произнесла Её Высочество и поднялась с тахты, призывая слуг. Аудиенция была окончена. Судьба то ли поворачивалась и одаривала улыбкой, то ли просто готовила к чему-то воистину страшному, раз так разжалобилась. Но суть сейчас не в том – в жизни девушки был явно переломный момент. К добру ли все придет, к горю ли – никто не знал. Через неделю весь быт бывшей фрейлины разительно переменился – особняк, в котором удалось поселиться, нельзя было назвать поместьем, учитывая ещё и то, что добрую половину присланных слуг, девушка решительно отправила по домам. Терпеть в доме суету, которая была при дворе, девушка очень не хотела. Жизнь текла своим чередом, Фредерика спокойно жила в одиночестве – вокруг особняка не было никаких поселений, может только деревушка где-то в отдалении, о которой девушка слышала немного. Общество несколько служанок и кухарок полностью и целиком устраивало её, а несметное количество книг в библиотеке и вовсе делало существование Фредерики тихим и прекрасным, как оно и требовалось, учитывая её положение. Где-то через месяц-другой её навестила сестра девушки, Сесилия. Она была более чем удивлена округлившимся животиком Фредерики, которая предпочла скрывать этот факт до поры до времени. Но, будучи по характеру девушкой доброй, да ещё всегда любящей сестру, Сесилия и не думала упрекать её, только лишь осмелилась спросить, кто и где, собственно, отец? На первый вопрос Фредерика ответила спокойно, имя возлюбленного все равно не могло быть знакомо Сесилии. А вот второй она проигнорировала, отвернувшись к окну, давая понять, что об этом говорить не хочется. От Питера до сих пор не было вестей, а ночные кошмары не давали покоя.
Так и текла жизнь бывшей фрейлины, спокойно и размеренно, иногда только приезжала сестра, внося необыкновенное оживление в положение дел. Ну, а когда прошло около четырех месяцев и все сроки, подтвержденные лекарем, истекали, Сесилия приехала сразу же и возвращаться обратно не собиралась, ожидая родов. Одним из зимних вечеров судьбе девушки вновь было суждено перемениться и.. окончится. Вечер был таким же тихим, как и все, служанки были уже в своих спальнях, когда раздался стук в дверь. Открыла её Сесилия и была порядком удивлена видом человека, представшего её взору. Но сама Фредерика сразу же велела пустить мужчину, хотя и была порядком удивлена его поздним визитом. Это был её знакомый, из той самой деревеньки неподалеку. По его лицу было видно, что произошло нечто из ряда вон выходящее, окончательно сомнения подтвердились тогда, когда он попросил поговорить с Фредерикой один на один. Она, ещё пытаясь сохранять внутреннее спокойствие, проводила его на кухню, уже приготовившись к худшему. Но её готовности оказалось мало. - Фредерика, у меня есть плохие вести, о которых я все же не могу тебя не оповестить. Присядь, пожалуйста, - попросил он, глядя на девушку со всем сожалением, которое только могло уместиться в его душе. Паренек он был неплохой, да и к тому же, испытывал теплые чувства к девушке. - В общем.. Вчера в окружных лесах Мюнхена нашли останки мужчины, при нем был меч с гравировкой.. И ни каких сомнений нет, что это Питер. Я очень тебе сочувствую, мы поможем в организации похорон хоть всей деревней и.. Но договорить он не успел – Фредерика без чувств упала на пол.
18 февраля 1701 года после продолжительных и мучительных родов, появилась на свет Элизабет Моргенштерн. Фредерика, мать девочки, умерла, даже не успев взглянуть на малышку. В итоге, ребенок оказался в руках заботливой и доброй Сесилии. Все свое детство девочка провела во все том же особняке, сестра матери не собиралась уезжать куда-то с девочкой. Росла маленькая Лисбет в заботе и ласке – сестра Фредерики привязалась к девочке как к родной дочери, да и практически считала её таковой. И малютка, и сама девушка не имели никого, кроме друг друга. Развивалась девочка не по дням, а по часам – ходить начала как положено, точнее как – ходьбой тот бег по комнатам от тетушки назвать сложно, а вот разговаривать девочка начала рановато, как и брать в руки карандаши с кисточками. Вообще, детство было у стражницы завидное – каждый вечер она перед сном слушала сказки, которые не кончались, и даже не повторялись у Сесилии никогда; всегда была красиво одета и никогда не оставалась без внимания названной матери. Для счастья их обеих девушек больше ничего и не надо было. Когда девочке стукнуло семь лет, тетушка поторопилась продать «поместье» и переехать с племянницей в ближайшую деревню – Лисбет было необходимо посещать хоть какую-нибудь школу. Да и тем более, в последнее время девчушка слишком часто бегала через лес к друзьям, что было не на шутку рискованно. Сделка прошла успешно и обе девушки вскоре переехали в деревню в неплохой домик почти в центре поселения, прям рядом со школой. Но такая близость все же не гарантировала Сесилии, что её племянница сразу же после уроков понесется домой, нет, что Вы – девушке всегда приходилось идти в школу и искать девчушку. Самое интересное, что её всегда можно было найти не в компании девочек, а в компании отпетых сорванцов. Более того, как потом поняла тетушка, Лисбет верховодила этим кружком, обладая недюжинном умом в сфере невинных шалостей и не только. Однажды знакомая Сесилии, сын которой также ходил в сельскую школу, рассказала ей один случай: как-то раз весь кружок по интересам, во главе которого была Лисбет, решил сорвать уроки, спрятав все ручки и карандаши учительницы. Но на одном желании ребятишки не остановились и, как ни странно, вскоре в коридоре появилась ни кто иная, как наша юная стражница, со всеми принадлежностями в руках. Но тут как назло из-за угла вышла та самая учительница, и понятное дело, все мальчишки сразу же разбежались кто куда. Только вот девчушка была не из робкого десятка – она поздоровалась с преподавательницей, сделала подобающий случаю книксен и дальше пошла по своим делам, так и держа в руках все карандаши и ручки бедной женщины, ни на секунду не потеряв самообладания. Прибавьте к этому воистину ангельскую внешность – милые, тщательно уложенные локоны, красиво завязанные ленты и симпатичное платьице – и не удивляйтесь, что никто не мог заподозрить в краже Лисбет. Даже учительница, видящая все своими глазами, не верила, что это была одна из лучших её учениц. И ни странно, что вскоре Сесилия не на шутку заволновалась за племянницу – она ведь с легкостью могла перенять манеры деревенских ребят, особенно находясь в такой компании. Оторвать её от сорванцов тетушка даже и не пыталась – это было бы совершенно бесполезно и только бы усугубило ситуацию в силу упрямства девочки. Она решила сделать грамотней – поискала через знакомых престарелую фрейлину, ушедшую ещё в незапамятных временах со двора и наняла её.. гувернанткой для девочки. Та, как ни странно, спокойно отнеслась к нововведению и тщательно перенимала манеры старой Августы, прослужившей при королевской семье ни одно десятилетие. Поэтому вскоре общая картина несколько поменялась, но все же оставалась обычной – Лисбет так и руководила пакостями сорванцов, но уже делала это не своими руками, да и вообще разительно переменилась – вместо девочки сорванца появилась очень воспитанная, манерная и образованная девушка – ведь мы забыли упомянуть, что юная стражница ещё и очень любила читать – не зря Сесилия рассказывала и читала ей сказки на ночь, приучая к чтению. Но, как известно, счастливая жизнь долгой не бывает. Пусть и были иногда у девушки с мачехой недомолвки, но у кого так не бывает? Да и здесь было нечто большое: обе девушки очень дорожили друг другом, понимая, что кроме друг друга у них нет никого.
Добавлено (22.01.2012, 20:01) --------------------------------------------- Осенью 1715 года Элизабет было не суждено вернутся домой – она, как обычно, пошла в школу, но после уроков заметила, как одного из её друзей подловил констебль и решил отвести на участок. Девушка нахмурилась и немедленно ринулась к тем двоим – никто и никогда из их кучки не делал ничего противозаконного, все ограничивалось лишь шалостями, над которыми в последнее время лишь посмеивались учителя, ибо никакого существенного вреда пакости не приносили, и приносить не думали. Когда она уверенным шагом приблизилась к якобы констеблю и её другу, девушка поняла, что ей казалось странным во всей этой ситуации. Констебль был слишком молод, якобы дружек – наоборот, староват. Но думать уже было поздно – её мгновенно схватили под белы рученьки и ударили чем-то явно нелегким по голове. Очнулась девушка уже в пустой карете, но бдительности не растеряла, оглядевшись и даже проверив, нет ли ни кого под сидениями. А потом сразу же примкнула к окну, пытаясь понять, что же там за пейзаж вокруг. Когда вокруг начали «проплывать» елки и кедры, карие глаза Лисбет расширились – лес вокруг их особняка и деревни был сплошь и рядом широколиственный, одни дубы, да ясени. Девушка чувствовала, что медленно да верно где-то внутри неё разгорается паника, но постаралась взять себя в руки. «Во-первых, ты ещё жива и совершенно здорова, не считая шишки на затылке – значит, нужна кому-то живой. Во-вторых, в карете нет никаких вышибал, которые бы безустанно за тобой следили, плюс руки не связаны. Когда дверь откроется, можно будет подождать, пока кто-нибудь засунет в повозку голову и элементарно ударить его по голове, так что все решаемо, жить можно…» - успокоила себя она и отсела от окна, прогоняя мрачные мысли. Но где-то среди них прятался разумный план: не устраивать никаких побегов, подчиняться требованиям, дабы узнать, кто организовал похищение и главное – зачем. В дальнейшем действовать по обстоятельствам. Абсолютная тишина, прерываемая лишь стуком колес, сводила Лисбет с ума, страшные видения того, что, может, случилось с Сесилией, не покидали её головы. Но если бы этого времени у девушки не было, то она бы не пересмотрела все свои намерения и не решила бы отложить побег от таинственных похитителей на потом, что было чрезвычайно мудро. В тот самый момент, когда девушка напряженно вспоминала географию, проклиная себя за то, что, будучи равнодушной к природе, и не думала запоминать, какие деревья растут в каких-либо местностях, карета резко остановилась, а дверь распахнулась. Хотя и Элизабет нельзя было назвать трусихой, но она, как и любой человек в этой ситуации, чуть не потеряла сознания от накатившего страха – а вдруг сейчас её резко выхватят и добьют, и никто не узнает, куда же она пропала и что же с ней случилось? В глазах уже начинало темнеть, а сознание укладывало пожитки, чтобы отправиться к другим хозяевам, когда снаружи кареты послышался голос старика: - Фройлен Элизабет, прошу, выйдете из кареты. Не собираетесь Вы же там провести ночь? Ночи, у нас, к слову, холодные, не то, что на вашей родине.. – как ни странно, с доброй иронией произнес мужчина. Девушка была удивлена донельзя – она ожидала совершенно другого, готовилась к худшему, а тут на тебе – ещё и как надобно обращаются! Но терять осторожность и не думала – молча поднялась и вышла из кареты. То, что предстало её взору с трудом можно переложить на бумагу – огромный особняк - воистину настоящее поместье с сотней пристроек! - больше походил на старинный, но не растерявший своей мощи и красоты замок. А обладатель того самого голоса был под стать дому, как то и подобает дворецкому, проработавшему на одном и том же месте не одно десятилетие – высок, статен, но заметно стар и седовлас. В его движениях была заметна выправка военного, но, несмотря на это, манеры его были безупречны – лишь увидев юную барышню, он почтительно поклонился и не замедлил вежливо поинтересоваться, как фройлен себя чувствует с дороги. Лисбет была шокирована и не могла сказать и слова – она видела, понимала, что дворецкий говорит все на полном серьезе, что манерность его – не насмешка. Да и, черт возьми, она была похищена, увезена из дома – а принимают её как важную гостью! Разве все это может уложиться в голове простого человека? - Надеюсь, Ваше молчание признак согласия. Пройдемте со мной, барон уже давно вас ожидает, - произнес он, внимательно всматриваясь в девочку, которая так и стояла возле кареты, как вкопанная. Когда дворецкий двинулся вперед, девушка все же очнулась и нагнала мужчину уже у входа. Массивные двери распахнулись, дворецкий пропустил Лисбет первой, как то и подобает, и не смогла девушка сдержать восхищенного вздоха . В особняке царила невероятная, неописуемая роскошь – тут и там висели полотна известных живописцев, вся мебель была из дорогостоящего красного дерева, а про торшеры и настенные лампы можно и не заикаться – то было дело рук, несомненно, именитых мастеров. Тут и там копошились слуги – одни несли огромные блюда, другие носились со столовыми приборами, явно готовя праздничный стол. Ещё большое удивление поджидало девочку уже почти перед концом пути – дворецкий намеренно вел Элизабет к кабинету не напрямую, а через коридоры, желая показать хоть часть огромнейшего особняка, и вот настал черед библиотеки, которую они прошли, казалось, бы невзначай.. У девушки перехватило дыхание при виде чуть ли не двухэтажных шкафов с кожаными фолиантами по периметру всей гигантской комнаты. Но останавливаться она не стала, наоборот прибавила шагу – если она сейчас возьмет хотя бы одну книгу в руки, то ни о каком побеге и речи идти не сможет – разве у девушки хватит воли покинуть такое место? Но вот мужчина остановился у ещё одних массивных дверей и, поклонившись, открыл одну из них: - Удачи, фройлен. – произнес он еле слышно и закрыл дверь, лишь только Лисбет успела сделать шаг в кабинет. Комната была также роскошна, как и весь дом – только не было в ней праздности, чувствовалась рабочая атмосфера – тут был письменный стол, тахта, два удобных кресла и бесчисленные полки с книгами и бумагами у стен. Картину довершали строгие обои с незамысловатым узором и два окна с видом на осенний парк. Хозяин всего дома сидел за столом, просматривая какие-то бумаги, но был в комнате не один – возле стола стояла девушка, одетая в дорожный костюм и с красивыми, иссиня черными прядями, ниспадающими на плечи. Но была и странность у той девушки, хотя и не только у неё одной – и у гостьи, и у барона на шее висели какие-то странные сосульки вроде бы из хрусталя. Самое интересное, что они неизбежно притягивали взор и вызывали странную боль в голове. Тот факт, что непонятная мигрень была вызвана именно этими сосульками, Лисбет просекла сразу – никогда её не мучили головные боли, включая дни, когда стрелка барометра скакала как бешеная. Лишь только тогда, когда странная девушка распрощалась с бароном, напоследок звонко рассмеявшись, и вышла из кабинета, хозяин кабинета наконец-то поднял взгляд на Элизабет. - О, моя потерянная родственница! Лисбет, прошу, присаживайся на диван, не стой столбом – сказал он, окончательно отрываясь от бумаг и убирая их в нижний ящик стола, - и не хмурься, я сейчас все объясню. Девочка действительно насторожилась и нахмурила брови, услышав выражение «моя потерянная родственница», но все же присела на тахту. Дело в том, что она твердо знала, что её отец и мать погибли, а у Сесилии не было детей – то есть никаких братьев и сестер быть не может, тетей, дядей тоже – отец был единственным в семье, у мамы была только тетушка. Хотя.. Об отце и Сесилия знала мало. Да и к тому же, с какой радости он ведет себя так фамильярно? - Начнем с того, я кровный брат твоего отца, Питера фон Штрейхтберга. Также, по его завещанию, составленному перед кончиной, я значусь, как твой единственный законный опекун. – сказал мужчина, поднимаясь из-за стола. – Да, и позволь представиться – Макс фон Штрейхтберг, владелец этого родового гнезда, как ты уже поняла. Чем дольше говорил мужчина, чем больше изменялась в лице Лисбет, пытаясь все же сдерживать эмоции. Нет, никак она не могла понять этого человека, стоящего рядом – он был все четырнадцать лет уведомлен, где проживает девочка, несомненно, знал, что иногда ей с тетушкой приходится туго – и не пошевелил пальцем?! Хороший родственничек достался, ничего не скажешь. Девушка ровным счетом не знала, что сказать и что делать, как вдруг в голову влетела самая разумнейшая мысль в этой ситуации: - Могу ли я увидеть завещание собственными глазами? – произнесла она, пытаясь говорить как можно уверенней. - А это уже вопрос дельный. Конечно, можешь, - мужчина наклонился вновь к своему столу и из верхнего ящика достал сложенную вчетверо бумагу, которую и протянул девушке. Карие глаза бегали по строчкам и с каждой минутой все расширялись – да, в словах толстяка не было ни слова лжи, но как же тогда… - Позвольте узнать, уважаемый барон, где Вы бы все четырнадцать лет, которые я проживала со своей тетушкой? Здесь ясно сказано – «…обязуюсь обеспечить приют сразу же после рождения» - не удержавшись, спросила Лисбет. Мужчина был несколько удивлен вопросом. Все-таки он думал, что ему достался бестолковый, обычный сельский ребенок, а тут такая грамотная девица. Интересно, однако. - Ответа на этот вопрос я сейчас дать не могу, сама потом поймешь. Но я предлагаю… – не успел он договорить, как девушка вскочила с тахты, потерявши контроль, и отшвырнула бумагу. - Да как вы можете?! Сесилия отдавала на мои нужды свои деньги, она пожертвовала своей личной жизнью ради моего воспитания! А Вы! – девушка орала во все горло, забыв про все рамки приличия. Нервы Элизабет окончательно сдали – она была черт знает где, украденная не понятно зачем. Понятное дело, такая выходка не могла быть безнаказанной. Макс кинулся к племяшке и, схватив её за запястье, хорошенько встряхнул. - Успокойся, истеричка! У тебя нет другого выхода, ты поймешь меня, когда придет время! – не повышая тона, сказал он, смотря прямо ей в глаза. Лисбет, казалось бы, мгновенно успокоилась. - Зачем я здесь? Сесилия жива? – тихо проговорила она, не предпринимая попыток освободиться. - Будешь учиться наукам, будешь учиться управляться с оружием. Тетушка твоя жива-живехонька, ты для них мертва, похоронили, кстати, с почестями, – ухмыльнувшись, произнес он и отпустил девушку. – Твоя комната наверху, герр Фридрих проводит тебя. Занятия начнутся с завтрашнего дня. Девушка послушно развернулась и вышла из кабинета, затем и дворецкий проводил по-странному притихшую Моргенштерн в предназначавшиеся ей покои. Никто не мог и догадаться, что в утихшей Лисбет разгорались нешуточные страсти: она с первых же минут возненавидела дядюшку, весь этот дом и непонятное отсутствие какого-то там выбора. И прочно решила сбежать той же ночью, хорошо в комнате оказалось огромное окно, под которым росла ветвистая береза, плюс апартаменты располагались на всего лишь втором этаже. Как только огромные напольные часы пробили полночь, девушка оперативно поднялась с кровати, и открыла окно. Оно распахнулось без проблем, встать на карниз было несложно. Лишь только девушка высунулась из окна, в лицо ей повеяло ледяным ночным ветром, который Лисбет не сочла за хороший знак, но возвращаться и не думала. Ветви березы, будто специально выращенной для подобных побегов, удобно располагались подле карниза, и девушка без труда залезла на дерево, а затем и спустилась с него, постоянно оглядываясь вокруг. Как только ноги коснулись сухой листвы, юная стражница со всех ног понеслась на север, не задумываясь о том, есть ли там живые души али нет – так ей стал невыносим этот миниатюрный замок. Шла вторая минута, третья, а девушка все не останавливалась и неслась, куда глаза глядят. Ей казалось, что стук её сердца можно услышать и за милю, а прерывистое дыхание и вовсе было, как удары в литавры. Но на самом деле все было менее прозаично и трагично – она быстро скрылась из виду жильцов дома и вполне бесшумно вышла из него, опасений и быть не могло. Но откуда ей было знать, что по двору дома регулярно гуляют гончие, которые лишь завидев небольшую фигурку, помчались за ней. Животных девушка заметила не сразу, а когда и увидела и вовсе чуть не потеряла сознание – ещё с детства она жутко боялась собак. Дыхания уже не хватало, ноги уставали, а собаки без труда нагоняли её. В конце концов Лисбет, по всем законам жанра, элементарно споткнулась об корень огромного дуба и упала, больно ударившись головой об неоткуда взявшийся пенек. Проснулась она с первого взгляда в той же спальне, но только потом оказалось, что она располагается на этаж выше – то есть её не просто вернули, да ещё и надеялись удержать. Это ещё больше взбесило подростка, но виду она не показывала в течение всего дня – абсолютно спокойно сходила на завтрак, познакомилась со всеми нанятыми учителями и также внешне дружелюбно появилась на ужине. Но лишь только все те же напольные часы вновь пробили полночь, Лисбет вновь поднялась с кровати и распахнула окно. Ни намека на деревья под окном не было, а третий этаж это вам не хухры-мухры. Но девушка была характера упрямого и твердого и, спустившись на карниз, без опаски спрыгнула с него. Вот только теперь удача не собиралась улыбнуться девочке и уголком губ – она вновь провалилась в небытие, лишь только ударившись об землю и услышав ужасающий хруст ломающихся костей. Когда она открыла глаза, то увидела не совсем радостную картину в виде обоих загипсованных ног и.. барона у кровати собственной персоной. - Так дорогая, не пойдет – без прелюдий начал он, - нам теперь чуть ли не на год придется отложить тренировки, пока твои кости не срастутся, но если ты вновь решишься сигануть, то вот уж извини, никаких предприятий во имя твоего спасения я предпринимать не буду. Не глупая же, давно бы пора понять, что отсюда ты не сбежишь. Разве не лучше с чистой совестью отпахать и отучиться как можно быстрее, а потом и распрощаться с моей противной рожей? – заискивающе проговорил он, строя из себя доброго дядюшку. Но Лисбет лишь отвернулась к стене, напоследок сказав: - Сама уж разберусь, что мне делать. Расписание занятий меняется? Когда придет первый учитель? – негромко сказала она, и не думая повернуться к собеседнику лицом. Герр Макс, как ни странно, никак не отреагировал на её откровенное хамство. - Через пятнадцать минут, занимаетесь также в библиотеке. Костыли стоят у двери. Все, удачи, - произнес он, - и да, на всех окнах дома по твоей прихоти установлены решетки. Так что.. задумайся над моими словами. Адьез, - дверь за бароном захлопнулась, а Лисбет еле удержалась от того, чтобы швырнуть в родственничка чем-нибудь тяжелым. Лампой вот, например. С тех пор жизнь девушки превратилась в тихий ад, который стерпеть можно было только благодаря каждодневным занятиям с учеными людьми, которые вкладывали в голову подростка самые разнообразнейшие науки, в том числе и этикет. Но на нем девушка уже откровенно скучала, ибо старая бывшая фрейлина Августа рассказывала куда интересней и больше о необходимых любой уважающей себя девушке манерах. Так прошел год, на дворе вновь воцарилась осень, и Лисбет уже начала свободно ходить – несмотря на то, что переломы были недетские, за год кости срослись, но, конечно, не без участия нанятых врачей. Но месяцы ушли не только на восстановление и уроки, но и на то, чтобы выяснить, где же все-таки находится окно, на котором нет решетки. Ведь оно стопроцентно должно было существовать в доме, человек не идеален, он должен допускать ошибки, он должен делать промахи: герр Макс и его рабочие - далеко не исключение. Но пока наблюдения не принесли желанных плодов. Количество уроков начало уменьшаться, что сразу вызвало подозрения девушки – она мгновенно почувствовала, что что-то должно случиться. Но поступила немного иначе – затребовала себе учителей не только родного языка, но и французского, итальянского и английского, да ещё и искусствоведа. Поэтому, когда она проснулась в одно из ненастных сентябрьских утр и увидела барона, сидящего на краюшке кровати, девушка все же несколько удивилась. - Что на этот раз? – н<
Now I'm not looking for absolution Forgiveness for the things I do But before you come to any conclusions Try walking in my shoes (с) Depeche Mode
В связи с тем, что сайт не хочет дальше грузить мою анкету, по совету Лилиас выкладываю здесь:
- Что на этот раз? – не особо церемонясь, сказала она. - Доброго утра, дорогая племянница. Я пришел тебе сообщить радостную весть – с этого дня у тебя начинаются тренировки. Вскоре я подыщу тебе хороший меч, который станет твоим, но пока что обойдешься тренировочным. Первое занятие через час, хорошенько подготовься. Удачи, жду на завтраке, - вновь заискивающе улыбаясь, точь-в-точь, как год назад, проговорил он и вышел. Лисбет не удержалась и со злости все-таки швырнула лампу в след уходящему барону. «Так лучше», - удовлетворенно подумала она, подымаясь с постели. С того дня начался настоящий ад, тренировки оказались сущим мучением. Первые три месяца Лисбет зарабатывала не менее десяти синяков за присест, а иногда до такой степени напрягала мышцы, что попросту не могла подняться с утра с кровати. Физическое состояние, несомненно, оставляло желать лучшего, как и, в общем-то, моральное – Элизабет все те годы жила бесконечными нервными срывами и истериками – она никак не могла смириться со своим положением. Да и не хотела. Когда прошло полгода, ситуация более менее улучшилась – во-первых, девушка обрела свое собственное оружие и привыкла к нему, во-вторых, она наконец-то поняла суть защиты и начала делать успехи. И, как ни странно, начала получать удовольствие, которого долгое время боялась – все-таки радость от точности движений, от их ритмичности и самое главное, от их смертоности - весьма сомнительна. В бесконечных тренировках и недолгих занятиях девушка протянула ещё два года, но тут судьба решила изменить все планы уже зрелой девушки – Лисбет, к слову, к тому моменту было уже семнадцать. А ведь правильно говорят – ни в коем случае нельзя бояться своих желаний. На одной из тренировок девушка наконец-то вновь взялась за меч – около десятка занятий Элизабет вручали самое разнообразнейшее оружие, в том числе и стрелковое, управляться с которым было безумно сложно. Поэтому её радость можно понять – лишь только в руку лег привычный кацбальгер, в девушке вновь вспыхнул небывалый азарт и, случилось то, чего она боялась – разум помахал лапками, вся Моргенштерн в мгновение ока оказалась на острие ножа, забыв обо всем на свете. Колющий, режущий, колющий, колющий, рубящий, поворот, защита, колющий, рубящий... Так пролетели десять минут, а затем и все пятнадцать. Тренер заметно стушевался, выдохся, но Лисбет и не думала ослаблять напора – наоборот, ещё активнее инстинктивно заработала оружием. И вновь, колющий, рубящий, колющий, защита, поворот, рубящий. Тренер уже еле-еле отбивался от ударов, а когда не смог уже выставить защиту..оказался насаженным на лезвие. Девушка рефлекторно вытащила свой меч из трупа и протерла лезвие тряпкой. Но когда мозги вернулись на свое место, сталь выпала из рук. Лисбет ринулась к мужчине, попыталась прощупать пульс и на руке, и на шее, но на него не было и ни намека. «Убила» - шокировано подумала девушка. В мгновение ей стало и душно, и тошно – она буквально сползла по стене, возле которой стояла, на пол. Но сознание специально и не думало полностью и целиком покидать хозяйку, руки сами собой обняли колени. В те времена убийство для Элизабет было худшим, что вообще можно представить. Это было недопустимо, это было грехом для верующих людей, это было… Тогда она никак не могла простить себе свое увлечение боем, из-за которого теряла остатки разума. В полубессознательном состоянии она провела около шести часов. Дело было утром, слуги боялись заходить в комнату – и учитель, и подопечная могли случайно, а иногда и не совсем случайно, покалечить заходящих людей. Когда несколько слуг получили немалое количество синяков, они перестали даже предпринимать попытки зайти в комнату. Но в тот день все заволновались – все же прошел целый день, а никто из дверей так и не вышел. Поэтому слуги сказали об этом барону, который сразу почуял неладное и, не откладывая, понесся к тренировочному залу. Когда герр Макс распахнул двери и увидел бездыханный труп, то невольно прошептал: - Матерь господня! Хель! Когда его взору престала племянница, возле которой и лежал меч с не до конца вытертой кровью, он сразу все понял. «А вот и Хель», - подумал он, поднимая девушку с пола и пытаясь привести её в чувство. Глаза приобрели более менее сознательный вид только после того, как барон выплеснул ей в лицо кружку воды. - О, молодец, оклемалась, – деловито проговорил он, - эй, там, за дверью, отведите фройлен в её спальню, разрешаю накачать какой-нибудь дрянью, чтобы спала без задних ног. И вообще, что за сборище? Труп выносим как всегда, на задний двор. Кто ничего не делает - идем по делам, не задерживаемся. Но в ту ночь уснуть девушке было не суждено. Она напряженно просчитывала места, где может быть окно без решетки и осенило её почти сразу – «мансарда! Как же я раньше не могла догадаться?». Ещё не пробили все те же часы полночь, как Лисбет, особо не скрываясь, ринулась на чердак. Но там её ожидало препятствие в виде крышки не открывающегося чердачного прохода, с которым девушка все же справилась, выбив неподдающийся замок и в кровь разбив костяшки пальцев. Но, несмотря на то, что рука болела неимоверно, девушка не собиралась возвращаться ни в коем случае – она поднялась на чердак и еле сдержала ликующий крик. «Есть!» Здесь действительно располагалось окно без решетки, но вот только появлялась проблема иного рода – мансарда была на пятом этаже дома. Но и тут Лисбет не остановилась, а просто поступила логичней, чем в прошлый раз – она элементарно спустилась по карнизам, благо все окна располагались очень близко к друг другу, промежутки были достаточно маленькими. Все прошло на удивление удачно – ноги были в порядке, подбежавшие гончие уже знали девушку. Но спокойно идти она не могла – вновь понеслась со всех ног на все тот же север. И даже когда прошло около десяти минут ноги и не думали заболеть, а дыхание прерваться – тренировки не прошли даром. Прошло около часа, когда Моргенштерн все-таки остановилась и с удовольствием упала на всю ту же мокрую от недавно прошедшего дождя листву, пытаясь отдышаться. Лишь только она оказалась на земле, послышался стук копыт нескольких лошадей, лай собак, крики людей… От безнадежности по щекам Лисбет побежали слезы: она была уверена, что это люди барона, что её уже ищут – и не будет у неё другой попытки сбежать, не будет у неё другой попытки спастись от зверя, притаившегося внутри. Но все оказалось иначе. Даже сейчас вспоминая те моменты, она никак не может подивиться своей удаче: так вышло, что она дала себе волю упасть слишком уж вовремя. Когда девушка ощутила холодную землю под собой, да ещё и поняла, что упала за пригорком, мгновенно раздались голоса нескольких негодующих мужчин и звук стали – по всей видимости, они обнажали свои мечи. Элизабет превратилась в слух, задержала дыхание и старалась не двигаться. Что-то ей подсказывало, что ищут именно её. Только это были далеко не люди брата отца, и в этом она была совершенно права. - Что за идиотизм?! Она же только что здесь была! А ну спустите с поводов собак, пусть ищут! Сколько уже можно её караулить?! - Успокойся, сейчас найдем. Никуда она исчезнуть не могла. В тот же миг чуть ли ни в двух шагах от скрывающейся девушки зашуршала листва, послышалось недовольное рычание собак – на улице было холодновато, да и твари, видимо, попали под дождь, шедший двумя часами ранее. Но самой-то Моргенштерн было не до размышлений – она была напряжена до предела, по спине тек холодный пот, мысли в панике носились в голове. Когда сверху послышался лай, Лисбет инстинктивно вскочила и понеслась туда, откуда только что бежала, со всех ног, не разбирая дороги перед собой. Несколько раз она чуть не падала, но когда твоя жизнь на волоске, начнешь и не только подниматься, ещё не упав. Несмотря на то, что ноги аж гудели от напряжения – так уж бежала девушка – лай собак был слышен где-то в десяти шагах, а всадники уже вовсю нагоняли её. Но, чего уж от себя и сама она не ожидала, её не покидала твердо стоящая на ногах надежда, даже паника потихоньку начала отходить. Когда Лисбет уже не переставала постоянно оглядываться и выжимать из себя последние силы, удача решила расплатиться ей за все годы, которые она к ней не поворачивалась и боком. Вдали наконец-то начал показываться особняк, а у его стен была заметна полноватая фигура высокого мужчины. Не успела она и глазом моргнуть, как дядя оказался буквально в двух-трех метрах от неё, а рядом с ним из ниоткуда появились ещё четверо мужчин, с такими же сосульками, как и у барона – эта деталь сразу бросилась в глаза беглянке. Когда до фон Штрейхтберга оставалось около пяти шагов, а девушка уже начинала останавливаться, Макс быстро протянул ей все тот же меч, против которого в тот момент Элизабет уже ничего не имела и готова была признаться, что сейчас он оказался ну очень кстати. Девушка, не останавливаясь, выхватила оружие и круто развернулась, чтобы увидеть наконец её преследователей и проверить одну свою догадку. Их было шестеро, все поспешно спешились и отправили своих кобыл подальше. Когда они спускались с лошадей, то, как минимум, у двух она заметила все те же сосульки, в голове кое-что уже начинало проясняться. Глаз обрадовала одна деталь – гончих уже не было в помине, оказалось, где-то уже возле стен дома прятался арбалетчик, который и застрелил собак, как только они начали приближаться к барону. Но в тот момент это было не так уж и важно, а Лисбет, внимательно осматривая оружие каждого противника, пятилась назад, пытаясь восстановить дыхание. Передышки, понятное дело, никто устраивать и не собирался – мужчины просто кротко поклонились друг другу и мгновенно ринулись навстречу друг другу. Через несколько минут они уже невольно разбились на пары, но тех самых преследователей больше ровно на одного человека – он и решил покончить с арбалетчиком, который заметно мешал его спутникам. На Элизабет он почему-то и не посмотрел, наверное, им было приказано доставить её живой. Но стоять в сторонке и наблюдать за развитием действий девушка не собиралась, она понеслась к тому самому шестому-лишнему и сбила бегущего с ног, просто-напросто ударив его по голеням, благо он её и не заметил. В следующее мгновение тот, на удивление быстро, вскочил и вовсю махал своей железяшкой, явно недооценивая противницу. Лисбет, долго не думая, сделала несколько отвлекающих ударов, один встречный якобы пропустила, ловко увернувшись, а потом и буквально разрубила дяденьку на пополам – он был слишком удивлен напоследок, что так легко повелся на элементарную уловку. Но попотчевать на лаврах не удалось – арбалетчик начал как-то странно жестикулировать, чуть ли не прыгал на месте, но девушка никак не могла понять смысл его движений. Когда сзади предательски зашуршала листва, Моргенштерн сразу же присела, отклоняясь от удара, а потом, так же быстро выпрямившись, отбила недетскую серию выпадов. В какой-то момент ей порядочно надоело отбивать бестолковые удары, и девушка, уклонившись, сделала резкий поворот, усилив замах инерцией, затем рубанула мужчине в бок. Но останавливаться на достигнутом она не собиралась: несколько удачных колющих в грудину, вновь поворот, удар в другой бок, и второй преследователь повалился от её рук. Там, у барона ситуация была посложнее, и Лисбет без раздумий ринулась в самую гущу, в миг заработав себе несколько приличных синяков. Но все были до такой степени удивлены, что и даже отбиваться не пришлось – девушка, не теряя времени, сделала пируэт и задела сразу троих противников. Но, несмотря на то, что удар был пустяковый – всего-то случайно задел сосульку каждого из мужчин – они и вовсе растерялись, чем сразу воспользовались герр Макс и его соратники. Все кончилось подозрительно быстро. Фон Штрейхтберг по-быстрому собрал все сосульки, упавшие на землю и честно разделил их между мужчинами, которые очень удивились награде. - С чего это ты, Макс, так расщедрился? Впервые не замылил все дархи, - усмехнувшись, произнес один из них, раздавливая сосульку и пересыпая блестящие крапинки в такую же свою. - Да не справился бы я с ними в одиночку, - нехотя произнес барон, занимаясь тем же, чем и тот самый высокий мужчина, начавший разговор. - А чего это ты прибедняешься? Племяшка у тебя талантливая, ничего не скажешь. Как мы и сами их не додумались так отвлечь? – проговорил он, не отрываясь от пересыпания блестящих крапинок. - Я думал у меня глаза на лбу останутся, когда понял, что она в серединку-то втиснулась, да так ещё и оперативно. Одним словом, хороша твоя фройлен, хороша, - сказал уже самый младший из всей компании, пряча дарх под курточкой и подмигивая девушке. Лисбет, все это время молча вытиравшая лезвие подолом своего плаща, наконец, подняла голову и улыбнулась парню, воспользовавшись тем, что герр Макс отошел в сторону с остальными, обсуждая какие-то планы. - И как тебя зовут? – не преминула она спросить у парня, все также хитро улыбаясь. - Карл, в честь вашего короля, - гордо ответил он, убирая свое оружие в ножны. Лисбет прищурилась: - А не боишься, что перережу-то и глазки на лоб подвешу, а? - Да ладно, я и сам так могу. – отпарировал он, но хотел ещё что-то добавить, да не успел – старшие товарищи махнули ему рукой, подзывая к себе. После недолгого прощания они исчезли – таким вещам девушка уже перестала удивляться. На несколько мгновений повисла тишина, Элизабет не осмеливалась ничего сказать дяде – все-таки попала она в весьма двусмысленное положение, убежав и на третий раз. - Горе ты луковое, вот ты кто, Моргенштерн, - наконец произнес он, улыбнувшись, - идем, а то устал, как зверь с твоими скачками, - вроде бы и не укорил, а как стыдно-то стало девушке в тот момент! Когда она подошла и взяла Макса за руку, то инстинктивно зажмурилась. Телепортировала она тогда в первый раз и даже не подозревала, как может чувствовать себя человек, распадающийся на миллиарды светящихся точек. Когда Лисбет почувствовала под собой твердую почву, открыв глаза, она увидела кабинет фон Штрейхтберга и напряглась: что-то ей подсказывало, что предстоит серьезный разговор. - Правильно думаешь, Элизабет, правильно. Но ничего особо серьезного, всего лишь всю правду. Присаживайся, присаживайся, это дело не пяти минут. Рассказывал дядя на удивление интересно, с юмором и не без иронии. Даже далекий человек сразу бы понял, кто такие Темные и Светлые стражи, что такое добро и зло на самом деле. Но когда речь зашла об отце девушки – его брате – то он сразу переменился в лице, иронии и след простыл. Оказалось, Питер фон Штрейхтберг, отец Лисбет, был темным стражем не последнего ранга, ему часто поручали нелегкие задания. На последнем из них он и погиб, и канцелярия мгновенно встала на уши, только ленивый не обсуждал подробности убийства. За всем этим шумом крылось нечто большее – верхи прощупывали связи погибшего стража и не зря. Лучший друг фон Штрейхтберга младшего за немалую мзду поведал и о невесте Питера и об её беременности. Такого Мрак допустить не мог. Несмотря на все усилия найти Фредерику оказалось сложнее сложного, тем более, что вскоре она умерла при родах. Казалось бы, задача облегчилась – ну что там найти младенца? – ан нет. Вот здесь-то и постарался Макс, крутивший роман в то время с одной очень талантливой ведьмой, которая и наложила сильнейшее заклятие на Лисбет и её тетушку. Все прошло как по маслу – никто не мог найти ребенка в течение четырнадцати лет, но случилось непредвиденное – кто-то вновь предал братьев и рассказал обо всей затее – вскоре ведьму убили, и заклятье, соответственно, потеряло силу. Тут-то и барон забрал Элизабет к себе, спасая её от смерти, но лишив выбора. Теперь она могла либо умереть, либо стать темным стражем. Все это время Моргенштерн в задумчивости переворачивала песочные часы туда-сюда и не перестала этого делать, когда дядя закончил. Прошла минута, вторая, когда девушка, наконец, отреагировала: - Сам же сказал – либо смерть, либо Мрак – значит, выбор есть. Ещё можно уйти в подполье, бежать с планеты или поменяться с кем-нибудь душами, - совершенно серьезно произнесла она, вновь переворачивая часики. - Ну не язви хоть сейчас, а, - сморщился барон и потянулся выдернуть часы из её рук, но Лисбет крепко сжала их в руке и отдавать не собиралась. - Я совершенно серьезна, у меня есть выбор. И я выбираю Мрак, - произнесла она, резко отпустив часы. Будь Макс похудее, да послабее, точно бы отлетел, так ведь тянулся. - Что-то ты сказала? – ошарашено спросил он. - Повторяю для плохо слышащих , я выбираю Мрак, - вновь сказала она, произнеся последнюю часть фразы по слогам. Барон аж сел на стул, дивясь безрассудству племянницы. А казалось бы, толковая девушка. - Дура, что ли? – не удержавшись, спросил он. - А почему бы и нет? Я не смогу уже жить, зная, что есть что-то намного серьезнее, чем мир вокруг меня. Да и к тому же, они меня ищут. Мне не скрыться, да и не особо хочется жить в подполье. Я ничего не теряю, детей заводить не планировала, семью – туда же. А то, что убивать надо будет, - проговорила она, вдруг остановившись и промолчав с секунду, - это ты уже, как понял, у меня получается неплохо. Я никуда не денусь от самой себя. Макс дивился её словам, но видел в них смысл и понимал, что иному не быть. Поэтому лишь вздохнул, уставившись в окно. - Ну чего ты сразу? Ничего со мной не случится, я все осознаю и адекватно оцениваю, - попыталась она утешить дядю, да напрасно. – Ну и ладно. Скажи мне только, как дарх получить. И тут барона осенило: надо лишь немного приукрасить процесс получения сосульки и вуаля – глупая племяшка испугается и забудет про все это, как про страшный сон. Но не тут-то было. - Хорошо, когда в Тартар? Или когда по делам отправишься, возьмешь мне сосульку посимпатичнее? – спросила она и тут фон Штрейхтберг не выдержал её напущенного легкомыслия. - Лисбет, ты думаешь, что делаешь?! Убивать людей – убивать себя, Мрак это дорога, с которой уже не свернешь! Ты сгниешь, ты ведь станешь, такой же как все они, такой же, как и я! Одумайся, дура, одумайся пока не поздно! – заорал он, отчаянно жестикулируя. - Ты сам видел, что во мне сидит! Сам! Я тебе не пятилетняя девочка, я, между прочим, обо всех ваших делах ещё раньше знала, у тебя в библиотеке море книг о ваших войнах, о ваших обычаях. Мне тебе что, жить как мышь в норке?! Или биться на полу в истерике – нет, дядюшка, не надо, не хочу, не буду?! – не тише проорала Лисбет, пытаясь привести барона в чувство. - Да что ж в конце концов такое! – воскликнула она, увидев, что дядя не собирается менять своего мнения. – Я тебя все годы ненавидела, а когда все начало устаканиваться, ты как специально опять устраиваешь не понять что! Сколько можно?! – бесилась она, чуть ли не топая ногами по полу. Лишь этот аргумент поколебал уверенность Макса в его правоте. Тишина затянулась надолго – юная стражница с психу плюхнулась в кресло и налила себе воды, не собираясь отступаться. Когда пошла уже пятнадцатая минута, а Лисбет вновь потянулась за песочными часиками, фон Штрейхтберг все-таки заговорил: - Все сделаю, если только поклянешься хоть чуть-чуть беречь себя и не умереть в первые же две недели службы, – поставил он ультиматум и тоже налил себе воды. Элизабет лишь пожала плечами, да сказала заветные слова: - Если Вашему милейшеству так угодно, то я, Элизабет Фредерика Мария Моргенштерн, клянусь беречь себя и не умирать раньше времени, - напущено торжественно сказала она и вновь налила себе попить. Когда стакан оказался пуст, девушка язвительно поинтересовалась: - Ваша душенька довольна, герр Макс али мне ещё что-нибудь сделать? - Сейчас кто-то схлопочет. Я волнуюсь же, в конце концов! Пощади старика! – явно обидевшись, возмутился он. Лисбет сбавила обороты и обняла дядю, пройдя кабинет. - Ну прости. Я обещаю, все будет хорошо.
Добавлено (23.01.2012, 17:11) --------------------------------------------- Получив дарх и промучившись в полуживом состоянии около недели, девушка лишилась эйдоса. Описывать события не стоит, и вряд ли это возможно – такая боль в словах не уместится, да и стражница об этом вспоминать крайне не любит. В канцелярии она была принята по началу холодно – в течение трех месяцев она выполняла бестолковые задания – где-то надо было кого-то охранять, где-то надо было доставить важные бумаги, посылки, надеясь, что это лишь испытательный срок. Но, когда она поняла в чем дело, то сразу явилась в канцелярию за объяснениями. Её чуть не засмеяли, но когда девушка в ярости воскликнула нечто вроде: «да я дочь фон Штрейхтберга, в конце концов!», тут-то дело и переменилось в корне, ибо Лисбет тщательно скрывала свое происхождение до тех пор. Понятное дело, ей начали давать задания посерьезней, а когда увидели, что с ними она без труда и ответственно справляется, то нашли ей занятие поинтересней. В то время в Германии находили море беспреданных артефактов, такое нередко бывало в любой стране. «А что ещё к рукам не прибрано – нужно прибрать», - решил Мрак и поручил это Лисбет и ещё нескольким проверенными стражам. Так прошло около пяти лет, когда Моргенштерн наконец признали в канцелярии воистину своей. Одни скажут, что с того момента её жизнь пошла под откос, а другие – что у Лисбет наконец-то появилась возможность пожить по-настоящему. Но суть все равно одна – девушка с того момента пустилась во все тяжкие. Хотя, особо тяжкими их и не назовешь. В те времена у Мрака было море традиций, собирались темные стражи не меньше, чем по разу в неделю. Раз в месяц – пирушка от канцелярии, а иногда и ассамблеи, почаще - званые вечера скучающих баронесс и время от времени - традиционные праздники. Так вот Элизабет получала приглашения на все мероприятия, которые с огромным удовольствием посещала. Да, сборище стражей не всегда может быть приятным, но обычно выходило достаточно неплохо. И, к тому же, с огромным удивлением стражница поняла одну вещь: она очень привлекательна. Женщин в канцелярии было, как ни странно, предостаточно, но все они имели высокий статус и считали своим долгом быть высокомерными до жути. А вот у Лисбет таких заездов не было – да, были манеры, чувство собственного достоинства, но ещё и обаяние с красотой на пару. Поэтому вскоре пришлось покупать себе собственное имение и съезжать от дяди – все же заваливаться под утро в состоянии нестояния, а если и трезвой, то с каким-нибудь стражем под ручку, как-то комильфо. И ко всему к этому нужно было добавить ещё одно: дуэли. Кто-то может простить хамство в свой адрес, кто-то нет. Стражница никак не могла, и без зазрения раздавала пощечины, вследствие чего встречалась с обидчиком один на один и без труда разрубала цепочки дархов. Шли десятилетия, девушка все также отчаянно прожигала свою вечность, не забывая и о поиске объявившихся артефактов, что входило в её обязанности. Когда прошло уже двадцать лет, Лисбет все же вышла замуж. Но отношения с ней всегда были странны: просто потому, что она никогда и никого не любила, а одевала кольцо только потому, что бывшим мужьям так хотелось – «Почему бы и нет, мне же не трудно», - выкатила один раз она суженому-ряженому. Первый брак развалился почти сразу, парень быстро понял, что абсолютно не нужен стражнице – тревожным звоночком стало и то, что Моргенштерн ни в какую не захотела менять свою фамилию. Второй раз с замужеством получилось то же самое, только продлилось оно, как ни странно, долго – Лисбет тогда стала женой чешского барона, который был старше её на лет десять, как минимум. Он был на удивление мудр и считал, что рано или поздно девушка нагуляется и наработается, и станет наконец-то нормальной супругой. Но надежда, как известно, глупое чувство. Ничего подобного не произошло и, в конце концов, мужчина не выдержал. В отличие от первого раза, Элизабет все же немного потосковала – уж больно она привыкла, когда её всегда ждали дома. Третий брак распался вовсе не из-за времени, а из-за случая, о котором необходимо упомянуть. На очередном из собраний девушка встретила того самого Карла, который был другом фон Штрейхтберга и пришел на помощь, когда Лисбет сбежала в третий раз и нарвалась на стражей впервые. Знакомые разговорились, выпили и, парень, как то часто бывало, начал распускать руки, причем действовал чересчур нагло. Моргенштерн такого не терпела и еле-еле умудрилась отбиться, но знакомый был и слишком пьян, и по жизни слишком уверен в себе, что вывело окончательно из себя девушку. В руке появился меч, и страж, оглушенный рукоятью оружия, повалился на пол. Да, вполне можно было наплевать и уйти, но что-то подсказывало стражнице, что Карл этого так не оставит, к тому же, он уж слишком её взбесил. Когда тот начал приходить в сознание и вспоминать случившееся, то, как и ожидала Лисбет, не собирался рассыпаться в объяснениях, а хотел разобраться с наглой девкой. Вот только вышло наоборот – не успел он подняться, как лишился кистей рук, затем попрощался с нижними конечностями и, наконец, был лишен головы. Элизабет материализовала тряпочку и по привычке стала вытирать лезвие. Как только она отошла от гнева, и до неё дошел смысл происходящего, девушка просто телепортировала и… исчезла на двадцать лет. Все были на ушах – таких стражей Мрак терять не любит, да и муж, который в её отсутствие, явно объелся груш, тоже по началу прилагал усилия. Но когда человек бежит от самого себя, за ним не угонится никто. Лисбет не могла себе простить такой извращенной жестокости и равнодушия. Что тогда с ней происходило, где она побывала – никто не знает, а рассказывать об этом Моргенштерн не рассказывает. Появилась она лишь к Эдемской битве, и стала уже другим человеком. Поменяв отношение к смерти, к убийствам, она невольно переменила всю себя, став, какой она есть сейчас. К слову, великая битва оставила след в жизни девушки. Погиб фон Штрейхтберг. С этой потерей она долго не могла смириться и окончательно замкнулась в себе – бросила все, что можно было, и вновь сбежала. Все равно Мрак ещё и не думал подниматься на ноги. Но в отличие от прошлого раза она с удовольствием рассказывает о тех местах, где побывала. Она объездила весь мир и на какое-то время даже осталась жить в Праге. А ещё все-таки поменяла фамилию, в дань памяти дяде – те, кто хорошо знал стражницу, были просто шокированы, все же Лисбет очень любила то сочетание, к тому же Моргенштерн с немецкого переводится как утренняя звезда. Ведь когда ты на дне, хочется хоть где-то видеть надежду на звезды. Шли годы, десятилетия, и девушка все же вернулась к Мраку. А под конец и вовсе, решила ни с того ни с сего купить квартиру в России. Эта страна очень пришлась по душе Элизабет, когда она колесила по миру. С тех пор она отошла от всех канцелярских дел, выполняла лишь те задания, которые ей были интересны, и преспокойно жила себе в Питере, изредка выезжая за границу.
10. Пробный пост: не менее 7 полных строк Огненные блики играли на лице девушки, изредка искажая черты её лица не в лучшую сторону. Но ей-то было глубоко плевать, особенно на блики – в руках лежал толстый том малоизвестного автора, и все её внимание принадлежало ему. Карие глаза напряженно бегали по строчкам, пальцы проворно перелистывали страницы, а в голове назойливо крутились самые разные мысли, которые, к счастью, были не в силах отвлечь стражницу от любимого занятия. Старинные – чистый антиквариат! - напольные часы тяжело пробили три раза. Захлопнулась книга, послышался усталый шорох тапочек об пол. Лисбет никак не спалось, даже убойная доза снотворная не сморила темную, которая не могла принять одно важное решение. Вот и сейчас стояла девушка, нахмурившись, на кухне своей питерской квартире и в задумчивости отпивала воду из стакана, поглядывая на освещенный проспект под окном. На улице вовсю сновали фигурки людей – одни разгуливали по ночным улицам меланхолично, другие спешили изо всех сил, а третьи и вообще обитали на скамейках. Фонари горели лениво, в пол силы, темноту разрезал лишь свет фар. «Аптека, улица, фонарь»… Но, черт возьми, никакие пейзажи не могли отвлечь стражницу от того самого решения. Все дело в том, что в шесть часов вечера внезапно раздался звонок в дверь. Когда Лисбет распахнула её, то ни увидела кого-либо, ни услышала шагов убегающего человека ни даже единого шороха! Подъезд казался чересчур утихшим, что сразу наводило на безрадостные мысли. Они получили подтверждение мгновенно – под дверью оказался заговоренный сверток. Делать было нечего – выкинуть такую вещь сложновато, она будет возвращаться и восстанет из пепла в прямом смысла слова, если её сжечь. Девушка, вздохнув, вновь оглядела подъезд, норовя все-таки усмотреть курьера этого письмеца и научить его уму-разуму. «Разве можно подчиняться таким глупым приказам начальства? Ну, говорила же и не раз, что делать ничего не буду ни за какие награды. Совсем деградировали там у себя в канцелярии, что ли?» - безнадежно подумала фон Штрейхтберг и, закрыв дверь, поплелась на кухню. Когда печать все же поддалась, и нож разрезал веревку, которой был завязан свиток, тот тут же развернулся во всю свою длину, и медленно да верно на бумаге стали проявляться буквы. Увидев, как медленно ползут литеры, Лисбет поднялась со стула и решила заварить себе кофе, но вкушению напитка не суждено было случиться – лишь только она насыпала в кофемолку зерна, как боковым зрением уловила, что чертов свиток начинает светиться. Делать было нечего – пришлось взять его руки и, пробегая глазам по строчкам, параллельно готовить себе кофе. Брови стражницы медленно поползли вверх, и ей даже пришлось отложить на стол горячущую джезву. «Этого не может быть», - уверенно подумала Лисбет и вновь принялась варить кофе, отложив свиток. Тот, достигнув своей цели быть прочитанным, растворился. Но теперь, спустя десяток часов, её начали одолевать сомнения. Никто ведь не утверждал, что тот артефакт, на поиски которого она потратила почти всю свою молодость, был уничтожен. Об этом даже речи не шло – лично темной казалось, что это элементарно. Хотя.. Разве Мрак пожертвует такой вещью, чтобы не допускать тех случаев, которые происходили по вине артефакта, и преминет возможностью воспользоваться им? Нет, конечно. «Надо было думать об этом раньше» - подвела итог своим мыслям стражница, наливая себе остывший кофе – все равно делать было нечего, а уснуть и под утро она не рассчитывала. И теперь вот и надо было решить, что же делать. Оставить это на попечение Мраку и не изменять своим принципам, или все же не изменять другим принципам, более толковым, и разобраться с этой назойливой вещицей? Если она попадет в чужие руки, проблемы будут не только у враждующих фракций, но у и неповинных людей. Хотя, «Что там эти люди – они проблемы себе и так штампуют ежедневно пачками и решают их. И с этой справятся. Или не справятся. Причем тут я-то?» - меланхолично размешивая напиток в чашке, думала фон Штрейхтберг. внезапно в квартире послышался скрежет отодвигаемых стульев и поспешный шорох тапочек. Лисбет вспомнила кое-что, что заметно облегчало дело, и понеслась в свой кабинет, на ходу завязывая длинные пряди, которые все время мешались тут и там. Когда заветный корешок был найден, и стражница спустилась со стремянки, отряхивая фолиант от пыли, то к мыслям её еле заметно подкралась тревога. Сто сороковая страница, сто сорок третья, сто сорок пятая.. «А, вот!» И действительно в книге нашлись нужные строчки. Только вот последние два слова, в которых и крылся весь смысл, были по-дикарски вырезаны. Стражница нахмурилась и захлопнула том, дематерелизуя стремянку. Мрак зашел слишком далеко в стремлении заполучить вещицу и вовлечь в игру темную. Но, дабы понять, что хочет кукловод, надо играть по его правилам. А правила нашу стражницу всегда выводили из себя. Поэтому она поступит по-своему. Ляжет спать, к примеру. Утро вечера мудренее, как никак.
11. Связь с вами: Через Весеннего, иной возможности нет. Now I'm not looking for absolution Forgiveness for the things I do But before you come to any conclusions Try walking in my shoes (с) Depeche Mode
